О себе
В 41‑м меня забраковали: от рождения у меня один глаз близорукий, другой – дальнозоркий. Я и сейчас такой. А очкариков тогда в армию не брали. Ничего, наверстал спустя три года. Когда в 1944 году освободили Симферополь, я пошел в военкомат, и меня без всякой медкомиссии призвали в 51‑ю армию, заряжающим. У меня была 76‑миллиметровая пушка. Со своим полком дошел до мыса Херсонес. Потом нас перебросили на первый Прибалтийский фронт. Штурмовали крепость Кенигсберг. Там я получил два ранения. Третье – тяжелое (пятисантиметровую дырку в черепе) – на 3-м Белорусском фронте. Домой вернулся до Победы – демобилизовали как получившего три ранения.
В 76 лет меня нашло новое дело: стал заниматься волонтерской деятельностью. Обслуживал таких, как я, – инвалидов ВОВ. Носил домой продуктовые наборы, помогал по хозяйству. Больше 10 лет занимался этим делом.
Каждое утро у меня 20–30 минут физзарядки. Чтобы правая рука не высохла, а то на ней, видите, мяса нет, одна жиль, пальцы не выпрямляются. Шесть осколков сидят в спине. Они повредили какой-то нерв, что идет на правую руку, и она атрофируется у меня. Так вот, я заставляю ее работать – поднимаю гирю 16‑килограммовую. Холодной водой с головы до ног обливаюсь – и зимой, и летом. Может, поэтому 91 год и живу.
Я это дело – алкоголь – не признаю. Насмотрелся, как пьяницы превращаются в ничто, – и как рукой сняло! Подруги жены говорят: «Галка, тебе повезло, у тебя Борис непьющий». Да, у меня пол-литра водки может стоять две-три недели.
Если бы у меня был миллион, что бы я с ним сделал? Не знаю. Даже не думал. Вообще о деньгах не думал никогда.
О времени и политике
Когда меня пригласили работать начальником механического автотранспортного цеха, в первую очередь спросили о партийной принадлежности. Я не был членом партии. Ответил: «Если я такой вас устраиваю, берите на работу. Если нет – значит, не берите!». Взяли.
Я беспартийный большевик. Политикой никогда не занимался и заниматься не буду. Считаю, люди идут в партии только из корыстных побуждений. Это – большой базар, купи-продай.
Я не был сторонником КПСС, но громогласно об этом никому не говорил, держал при себе. Развал СССР я сильно переживал. Это меня морально убило. Но я стараюсь не поддаваться унынию.
Может, война, которую мы прошли, дала нашему поколению какой-то толчок. Мы более энергичные, более жизнеспособные.
Люди стали равнодушнее. Нас интересовало все, что происходит в городе. Заботились о чистоте, убирали. А сейчас стоит лужа в центре, ну, и стоит.
О велоспорте
Когда я учился в техникуме, физрук сказал, что у меня хорошо развиты ножные мышцы, посоветовал идти на велотрек. Я на велотреке и гонял. Участвовал в соревнованиях, был кандидатом в мастера спорта, подавал надежды. Из Москвы приехал тренер – из ЦСКА, звал меня в столицу. Но я отказался: тут были родители старенькие, не мог их бросить. О своем решении ни разу не пожалел.
Раньше, когда был помоложе, ездил с товарищем на велосипеде в Алушту – купаться. Сели на велосипеды, перемахнули через перевал. Покупались, снова на велосипеды – и домой.
У меня еще осталась старая закалка – на велосипеде езжу и сейчас. Могу 20, 30, 50 километров проехать запросто.
В последнее время стал ездить реже, потому что движение ужасное. Однажды я чуть под машину не попал. Хорошо, быстро сориентировался, бросил велосипед. Велосипед раздавили, а я остался цел.
О семье
Мы с женой Галиной 63 года вместе и разводиться не собираемся. Все эти годы она для меня единственная и неповторимая. Ни она, ни я ни на кого за это время внимания не обратили.
Чтобы семья оставалась крепкой, нужно взаимопонимание и уважение. И любовь еще. Вы заметили, я сидел спиной к двери, Галина зашла – я моментально развернулся? Почему? Потому что я ее уважаю. Не могу сидеть к ней спиной. Этим я уже показываю, что это мой человек.
В женщине главное – внешний вид. Худенькая должна быть, толстые мне не нравятся. Внутреннее содержание – это потом.
Иногда, конечно, мы спорим, ссоримся. По-домашнему, по пустякам. Без ссор нет семьи.
Старший сын пошел по моим стопам – работал в автотранспортном техникуме, с утра до ночи. Ответственный был человек. Комиссия какая-то из Киева приезжает – Комарницкий ее сопровождает. Трудно ему было, и мы его потеряли. Умер в 58 лет. Вышел из техникума, сел в троллейбус, доехал до дома – и все.
О жизни
Сейчас нет в моей жизни радости. Внуки и сын прозябают. Это всегда больно.
Мечтаю, чтобы немножко улучшилась жизнь у людей. У нас с женой неплохая пенсия, но другим очень тяжело живется.
Надо своей судьбой управлять. Сила воли должна быть. Если надо – значит, все бросай и делай то, что надо.
Ради чего стоит жить? Это философский вопрос. Ответить трудно. Чтобы служить Родине, чтобы после себя оставить потомство. Чтобы просто жить.
Илона Тунанина
фото: Юрий Лашов
